Из воспоминаний Марфы:

— Очень строго матушка Алипия соблюдала по­сты — Первую и Страстную неделю Великого поста, сре­ду и пятницу каждой недели она ничего не ела. Спать не ложилась, всю ночь молилась. На шее на шнурке но­сила большую связку ключей — своеобразные вериги.

Интересна их история: рассказывала, что во время войны, находясь в немецком лагере, работала на каком-то заводе, говорила: «Подойду ночью к сетке, разрежу ее и всех выпушу, все уйдут и живы останутся, и никто не знал, куда они девались». И за каждого спасенного ею человека на шее прибавлялся ключик маленький и большой, беленький и желтый. Эту тяжелую связку ма­тушка носила на шее до самой своей смерти. Тонкий, крепкий шнурок впивался в тело, оставляя глубокий си­ний рубец.

Со всех сторон великой нашей Родины ехали люди к этому хрупкому благодатному светильнику: архиман­дриты и настоятели монастырей, монахи и мирские, высокие начальники и простые труженики, пожилые и молодые, юные и дети, больные, скорбные и гонимые. За день, бывало, приходило к матушке по 50-60 человек. И всех матушка Алипия принимала с любовью, хотя пре­красно видела каждого, что он в себе принес: веру, лю­бовь, любопытство или зло. Но в ее сердце умещались все, каждому она знала, что и как сказать, кого исцелить компотом или кашей, а кого мазью или вином. Своих духовных чад никого не благословляла делать операции, особенно полостные.

Матушка стала мне рассказывать притчу: «Идут двое в церковь, а навстречу бедный человек везет на тележке дрова. После дождя дорога размытая, ямы заполнены гря­зью, ослик оступился, упал, и тележка с дровами перевер­нулась и упала в грязь. Бедный человек хлопочет, но сам сделать ничего не может. Один говорит: «Давай поможем ему», а другой отвечает: «Станем помогать, одежду и обувь перепачкаем и как в церковь в грязной одежде придем, да и на службу опоздаем» и пошел мимо. А первый пошел в грязь, помог подняться осленку, поднял тележку с дрова­ми, помог вытащить ее из грязи, сам перепачкался весь и, когда справился, пошел следом за своим товарищем. При­ходит в церковь как раз к началу службы. Увидел его това­рищ и спрашивает: «Ты помогал?»

— Да, помогал.

— А почему у тебя одежда чистая?

Глянул помогавший на свою одежду и обувь, а они — чистые».

Говорит мне Матушка: «Завтра утром приходи, бу­дем дрова на зиму готовить». Ночью прошел сильный дождь, было холодно, стала я собираться к матушке, на­дела чистую одежду, новые замшевые сапожки. Думала, что для работы найду у нее, во что переодеться и пере­обуться. Пришла пораньше, а Матушки дома нет, хатка и сарайчик на замке… А в лесу мокро, грязно, я в своих новых сапожках и в чистой одежде таскаю ветки, скла­дываю у хатки… И только в 5 часов вечера идет она, уставшая, несет на плечах корзину и мешок за плечами. Матушка спрашивает меня: «И ты в лес ходила?»

— Да.

— А почему твои сапожки и одежда чистые? Глянула я на свои ноги, сапожки и одежда моя

были совершенно чистые. Как будто я не ходила целый день по грязи и не носила на плечах большие мокрые ветки деревьев…

Из воспоминаний Анны К:

— Это был неиссякаемый источник чудотворе-ний и исцелений, которых не уничтожит ни жизнь, ни года, ни смерть. В согбенном, славном, чудном творе­нии Божиим проявлялась неиссякаемая чудодействен­ная сила, изливаемая на всех приходящих к ней со сво­ими горестями и недугами. Никто неутешен не уходил от нее, получив к тому же и душевное исцеление. Впер­вые в домик к Матушке меня привела страшная болезнь. Я ничего не могла кушать… Я вся высохла и почернела, на руках тогда было еще двое маленьких детей. Не имея силы, я все-таки с большим трудом добралась до Матуш­киного домика, постучала, сразу же мне она открыла дверь, с улыбкой говоря: «О, заходи, заходи, сейчас бу­дешь кушать»… Помню, как проницательно посмотрела она внутрь меня… Поставила сковородку передо мной и Марией, перекрестила еду и заставила есть… Я ела с Марией. И это было первое чудо, совершенное Матуш­кой надо мной. Съела я все и не почувствовала, что я на­елась. С тех пор стала исчезать чернота с моего лица, я стала кушать и поправилась… Мамочка пригласила при­ходить чаще к ней, и слава Богу, что было мне куда при­ходить. Идешь к великой старице больной, разбитый, еле живой, а обратно бежишь, как новорожденный чело­век. И скорби, и беды — все уходило мимо. Поистине — дивен Бог во святых Своих! Много раз Матушка своими молитвами предотвращала беду, нависшую надо мной и моей семьей… Все знают, что Мамочка лечила мазью, ко­торую сама готовила. Перед приготовлением она много постилась и молилась. Варила мазь целую ночь и моли­лась по четкам. Наклонившись ко мне, сказала однажды мне на ухо: «Знаешь, мазь переедает все раковые клет­ки». Это было сказано шепотом и серьезно. Я подумала: «Значит это уже испытано, с мазью не пропадешь».

Как велика была сила действия не самой мази, а Матушкиной молитвы, действующей через мазь. По своей скромности она не хотела, чтобы люди возвышали ее действия в чудесных исцелениях, и всю силу перено­сила на действие мази, а по благословению свыше, ко­нечно, и мазь была целительной. Когда люди жаловались на какие-нибудь боли, она говорила: «Помажь мазью, и пройдет». И проходило… Кто часто бывал у Матушки, говорили, что она еще за 5 лет предсказала Чернобыль. Я была у нее за 2 недели до аварии, она смотрела на иконочки и говорила: «Смотри, как они блестят, какой пожар!» Но что я могла увидеть. Через две недели — авария. В этот день Матушка была одета во все черное и повторила несколько раз: «Живем болями других!»

Однажды я принесла Матушке две иконочки Пре­святой Троицы и Святителя Николая Японского, и гово­рит она: «Я его знаю, помоги, золотко, не надо, помоги ОДИННАДЦАТОГО, нет, не надо». Слезы залили лицо Матушки. Мое предчувствие предсказало что-то нехоро­шее, которое ждало меня 11 числа. Она долго молилась, просила его и добавила: «Это великий святой». И потом добавила еще и число 8… 11 число — зима близилась к концу, наступила оттепель, на крышах лежали огромные глыбы тяжелого льда. Муж шел на работу, вдруг, с кры­ши огромного дома срывается огромная глыба и пада­ет перед моим мужем на расстоянии одного шага. Всего одно мгновение отделяло его от страшной гибели.

Я посетила в больнице больного отца, и уже позд­но было, когда я возвращалась домой. У самого моего дома кто-то с верхнего этажа сбросил пустую бутылку, и она вдребезги разлетелась перед самым моим носом в нескольких сантиметрах. Еще бы миг, и трудно пред­ставить, что бы произошло, — случилось это 8 числа. Из воспоминаний духовной дочери блаженной стари­цы Алипии Нины:

— У меня на груди образовалась опухоль размером с куриное яйцо. Я обратилась к врачу, мне сделали все необходимые анализы, которые показали, что опухоль необходимо срочно удалять… С Марией едем к Матушке. Только зашли к ней, а Матушка кричит: «Не отдавайте на смерть!» И не благословила меня идти в больницу… Для меня матушка готовила мазь. Я этой мазью намаза­ла свою опухоль 2 или 3 раза, и опухоль совершенно ис­чезла. Прошло уже более 10 лет с того времени. У меня сохранились справки и анализы, подтверждающие, что опухоль была злокачественная.

Когда мне случалось быть с Матушкой наедине, особенно утром, то душа моя таяла от той теплоты, за­ботливости, ласки, любви, которой она согревала нас. Сколько в ней было нежности, доброты — это трудно передать словами, это может понять только тот, кто это сам почувствовал. Матушка говорила: «Моих людей Господь не оставит, где-нибудь для них да найдется ку­сочек хлеба».

Как-то Матушка сидела рядом со мной. Вышел на огород старый мудрый кот, Охрим, и по краю обошел вокруг огорода, останавливаясь и обнюхивая землю. Матушка обратилась ко мне: «А ты понимаешь, что кот говорит?»

— Нет, не понимаю, мне это не дано.

— А я понимаю и кота, и курицу, и всякую птицу и животное, вот Охрим пришел и сказал, что огород хо­рошо посадили.

В этот год у матушки хорошо уродила картошка.

Валентина С. Е. — духовная дочь блаженной Али-пии, не раз была свидетельницей чудес, явленных Господом по молитвам старицы:

— При мне пришла к Матушке женщина очень при­ятная на вид… Был ветреный день, сильными порывами гнуло деревья, лес гудел и стонал, раскачиваясь и кла­няясь под сильными порывами ветра. Женщина спро­сила: «Матушка, а где мои родители?» Матушка стояла, молча устремив свой взор куда-то вверх. Порывы ветра ослабели, деревья выпрямились, и в лесу как-то сразу наступила полная тишина. Матушка продолжала стоять с взором, устремленным в небо, а я подумала: «Какая же сила в ее молитвах, если умолила Творца запретить ветру, чтобы успокоить и ободрить одну христианскую душу». Женщина поняла, где ее родители, там, где ти­шина и спокойствие.

Понимала матушка язык птиц, кур, котов. Сидели мы — несколько человек — в саду, а на деревьях и на крыше собралось много птиц. Они щебетали, свистели и чирикали. Матушка разговаривала с ними на непонят­ном мне мордовском языке. По поведению птиц было видно, что они понимали слова матушки. Рядом сидел кот Охрим. Матушка по-русски обратилась к птицам: «Вот он сидит, а я не отвечаю, если ты попадешь ему в лапы, улетай». Птицы поднялись и улетели… 47 лет Матушка не ела мяса…

Сварила Матушка борщ. Пришли люди, я сидела с краю. Матушка говорит мне: «Наливай борщ». Я на­лила 11 тарелок. Пришли еще 4 человека, Матушка снова мне говорит: «Наливай борщ», а я про себя ду­мала: «Хватит ли борща?» Посмотрела в чугунок, а там половина чугунка борща. Я подумала, что не заметила, как Матушка встала и долила борщ. Налила я 4 тарелки и думаю, если еще придут люди, то уже не хватит бор­ща. Снова пришли люди втроем, снова Матушка ко мне обращается: «Наливай борщ». На этот раз я уже точно видела, что Матушка со своего места не вставала и борщ не доливала. Подхожу наливать, открываю казанок, а там ровно половина борща, как будто я и не налива­ла из него — все половина. Потом поняла, Благодатью Божией пища у Матушки умножалась.